«Спроси у пыли – 2»

[cool]

«Спроси у пыли – 2»

Автор: cool


«Вся природа является не чем иным,
как движущейся материей,
в ней нет места для случайности»

Механистический материализм


1. «Альфа»

В сентябре 2013 года в свет вышла книга кандидата географических наук Сазыкина Андрея Михайловича «Топонимический словарь Приморского края». В ней автор в очередной раз подошел к проблеме, на мой взгляд, наиболее сложного и противоречивого топонима «Сучан». И «напорол горячки». Вот, что он пишет:

«Название Сучан имеет несколько версий происхождения:

1) Наиболее распространенная высказана впервые В.К. Арсеньевым: «сучан» - «долина, засеиваемая растением су-цзы (по М.К. Поспелову – «сунцзы»), из которого китайцы производят так называемое травяное масло (речь, видимо, идет о сое);
2) «сучан» - в переводе с нанайского означает - «глинистая» (по Э.В. Шевкунову – «глинистая бочка»);
3) То же название с кит. – «небольшая, чистая речка», или «речная крепость» (кит. «чен» - «крепость»);
4) Запись китайскими иероглифами Сучан показывает: первый иероглиф «су» означает «возрождённый», а второй иероглиф читается как «чэн» - «крепость, огороженное стенной поселение» - «возрождённая крепость». Отметим, что в долине реки находятся древние городища с крепостями (Николаевское, Шайгинское и др);
5) В связи с многозначностью китайских иероглифов название «Сучан» может толковаться и как «Крепость Су» (крепость правителя сушеней или правителя Су);
6) В маньчжурском и эвенском языках слово «сучан» означает «убежать от погони» или же «место бегства», а в нанайском языке слово «сусу», воспринимаемое русскими на слух как «сучу», означает «заброшенное селение»;
7) По Ф.В. Соловьеву, «сучан» - кит. «цветущий».

В народе бытует еще несколько объяснений этого названия:
1) «оленья яма», т.е. быстрая и бурливая как оленья кровь;
2) «темная яма» (глубокая и опасная);
3) Река названа в честь правителя Сучэна»


Давайте начнем с 1-го пункта.
Арсеньев полагает, что речь идет о растении су-цзы из которого делают масло. Это растение нам более известно как перилла, из которого китайцы, маньчжуры и корейцы действительно делают масло «Суйцзыю». Ее лечебное гепатопротекторное действие заслуживают внимания. Помимо этого, масло снижает риск возникновения тромбов в сосудах, снижает липиды в крови и рекомендуется людям с большой нагрузкой на зрение и чувствительных к аллергии. Т.е., практически всем жителям городов. Все кто заинтересовался этим маслом, могут более подробно узнать о лечебных эффектах почитав про Альфа-линоленовую кислоту.

Так же перилловое масло раньше использовали в строительстве при устройстве земляных полов.

Поэтому фраза Сазыкина: «речь, видимо, идет о сое» совершенно не в тему, т.к. речь идет именно о растении Перилла. Здесь, мне кажется, автор справочника неудачно сложил версии Арсеньева и географа В. Лешкевича, трактовавшего термин «сучан» как территорию, засеиваемую соей, которая звучит по-китайски «доу», а по-маньчжурски – «тури».

Тут Лешкевич пытался соединить два названия, которые, по мнению ранних исследователей, считалось, принадлежат топониму «сучан». Соловьев в карте Д’Анвиля относит топоним «Тарфун» к современной реке Сучан, а Лешкевич ему вторит, мол, от «тури» - «соя». На мой взгляд, вторит не удачно. Как я писал в «Спроси у пыли», на карте Сучан обозначен названием «Сиран» и в правильности моих выводов вам еще раз предстоит убедиться.

Далее Сазыкин ссылается на М.К. Поспелова у которого «сучан» - растение «сунцзы», совершенно мне не знакомое. Может Сазыкин сочтет нужным более подробно указать на иероглифическое написание этого загадочного растения.

В любом случае Сазыкин еще по-божески начал, в отличие от администрации Партизанского городского округа, где у них на официальном сайте написано буквально следующее: «Су-чан - площадь, засеваемая растением су-цзы (конопля)»

Какая конопля? У кого что болит? Будь я прокурором по Приморскому краю, основываясь только на этом, организовал бы глобальные проверки в администрации Партизанска.

Далее Сазыкин упоминает в своем справочнике «правителя Су» и Сучэна, а так же «возрождённую крепость» ссылаясь, не упоминая, знаменитую легенду «О Куань-юне».

Ранее я писал о Старцеве А.Ф., который впервые в монографии «Наследник Золотой империи» рассматривал эту легенду и пришел к выводу, что написана она во времена империи Цзинь чжурчжэней.
С такой позицией мне совершенно не по пути, тем более есть и другая диссертация китайского ученого Ванчонши из университета «Бэйхай» города Цзилинь, который относит период возникновения легенды на период династии Цин маньчжуров.

Ни с одним из авторов, к слову, я не согласен и все же приведу сжатый перевод работы Ванчонши, так как в ней рассмотрен ранее упускаемый нашими учеными период существования Приморского края. Впоследствии объясню, с чем же так я не согласен и предложу читателям свое исследование по этому вопросу, основываясь на доступные (правда, на китайском) документы. Думаю, в конце этой темы вы если и не примете мою версию, то сочтете ее более продвинутой в вопросе изучения истории и топонимии нашего края. Итак…


Продолжение следует...

[cool]

Итак, работа Ванчонши по легенде "О Куань-юне", где синим оригинальный перевод, а черным мои адаптационные вставки.


Итак…

2. «Переосмысление легенды «Куаньюн-ван»
Университет «Бэйхай» города Цзилинь
Автор: Ванчонши


В нижнем течении Суйфэньхэ (река Раздольная), на территории Приморского края популярна легенда о борьбе Куаньюн-вана и войском с Нингуты. Все известные факты, об этой легенде записаны в небольшом количестве научных книг. Об этом писал Арсеньев «По Уссурийскому краю», Цао Тинцзе «Выгоды на Восточной границе от гегемонии Запада», Вейчэнхэ «Записки о территориях бывшего государства Силла», пишет об этом японская «Ляодунская битва» (когда Япония изгнала династию Цин из Северной Кореи в 1894г). Собственно, перечислено всё, что является фундаментом для научных поисков.

Мы не имеем достоверной информации для подробного изучения конфликта между мифическими царями Нингуты и Куаньюном, жившим в Сучэнгоу (местность рядом с современной Находкой) и владевшим в долине небольшим уездом.

Во второй половине 19 века русские обнаружили на месте современного Уссурийска древний памятник. В 1885 году Цао Тинцзе видел этот памятник и зафиксировал надписи на нем. Несмотря на эрозию надписей, он распознал два иероглифа: «Ци-тай»
Далее на стеле была надпись из 12 иероглифов: «Куаньюн 13 год совершил поход к Северному озеру 3000…». Цао Тинцзе сделал предположение, что речь идет о неизвестном походе к озеру Ханка, при этом, не делая предположения о значении «3000»

Может речь идет о годах правящей японской династии, которая начала царствовать за пределами Японии с 1624 по 1629гг? Цао Тинцзе сделал предположение, что район Уссурийска находился под контролем Японии, а могильный курган недалеко от стелы был выполнен в японском стиле.

В 1985 году автор этих строк написал исследование «Гипотеза о Стране Куаньюн». В статье упоминается, что Цао Тинцзе писал об оккупации района современного Приморья японцами.

Мы знаем, что в период Поздняя Цзинь (1616-1636 гг.), во времена Нурхаци (1559-1626) династии Цин, а так же император Абахай (1592-1643) несколько раз посылали войска покорять район нижнего течения Суйфэньхэ (Раздольной).
Несмотря на это в «Маньчжурских архивах» нет упоминаний о деталях этих экспедиций.

Автор этих строк изучал перевод А. П. Окладникова «Далёкое Прошлое Приморья», где подробно описан древний курган недалеко от Краснояровского городища, упоминаемый Цао Тинцзе. Из этого были сделаны выводы, что на этой территории проживали аборигены, вышедшие еще из состава Бохайского государства и использовавшие в последние годы японскую систему летоисчисления и японские монеты Канъэй (японское произношение иероглифов «Куаньюн»), что и положило легенду о «Стране Куаньюн».

В 1992 году Цзилиньский университет опубликовал работу «Повторная экспертиза каменных надписей на могиле Чжун Ваньян (Эссыкуя)», где подтвердилось принадлежность памятника Эссыкую, прибывшему в Субиншуй (Суйфэньхэ) с войском и здесь же умершему. На месте его похорон поставлена каменная черепаха со стелой. Такие надгробия устанавливались только чжурчжэньским командирам Бэгинь. После смерти Чжун Ваньян получил посмертное имя Цзиньюань Цзюньван, что можно условно перевести как «Князь IV класса в империи Цзинь»


Автор этих строк в свое время сделал предположение, что надпись «Куаньюн» сделана гораздо позже уже японцами, дабы подчеркнуть свое историческое влияние на данной территории, а Цао Тинцзе необоснованно связал эту фразу с другими, более старыми иероглифами, находящимися на надгробной стеле.

Данная надпись не является доказательством применения такого летоисчисления на этой территории.

Тем не менее, мы можем посмотреть на проблему под другим углом. Возможно-ли связать легенду о Куаньюн-ване с реальным персонажем истории Чжун Ваньяном (Эссыкуя) жившего на Раздольной? Вполне возможно, раньше люди не понимая истинного значения фразы «Канъэй» и не зная кому, конкретно принадлежит мемориальный комплекс, связали реальные исторические события междоусобной борьбы в Нингуте клана Ваньян с загадочным персонажем «Куаньюн-ваном» жившем в «Стране Куаньюн».

Я же считаю, что появление этой легенды не случайно. Хоть мы и не имеем на сегодняшний момент достаточно данных, позволяющих связать легендарные события с историческими фактами, любая легенда не появляется из воздуха.

В 1994 году профессор Ёкояма из университета Ямагата описал следующие события из истории Японии. В 1644 году группа людей отправилась на судне в залив Пасьета (Моковэй или Воковэй) к излучине реки Цукановки (ранее Янчихэ), где в районе пристани столкнулась с людьми маньчжурского генерала Варка. От туда их отправили в столицу Мукден (теперь, Шэньян). Если мы сравним этот факт с событиями описываемых в «Путешествии по Татарии» и «Правдивые записки о Личао» (Корейская династия Чосон с 1392 по 1910гг), то обнаружим ряд интересных моментов.

В 1636 году (1-й год Чэнде или 13 год Канъэй) сёгунат Эдо (Токио) издают указ о запрете иноземным коммерческим судам осуществлять экономическую деятельность с Японией. Этот период закрытости получил название Сакоку – «страна на цепи». Из «Путешествий по Татарии» известно, что в 1-й год правления Айсиньгёро Фулинь (Шуньчжи), т.е. в 1644 году в заливе Пасьета побывало 3 японских судна. Они были отправлены с коммерческими целями в Китай, но из-за сильного шторма зашли в залив Пасьета.

В «Путешествии» не указано, сколько у них было золота, серебра, и какой товар они везли с собой. Как только экипаж высадился на берег в районе Цукановки на них неожиданно совершается нападение солдатами генерала Варка. Из 60 человек были убиты 33, суда разграблены. Сколько золота, монет и товара попала в руки нападавших – до сих пор загадка.

Между тем, в «Путешествии по Татарии» описывается, как местные жители продают японским купцам женьшень за 40 монет. Так же «Правдивые записки о Личао» указывают на торговлю женьшенем местных жителей с японцами, несмотря на запреты в Японии.
Между тем, заслуживает внимание, как описывается поведение моряков попавших в шторм: они молились морскому божеству, при этом крепко сжимая в руках мечи и ножи. Когда же они спускаются на берег, то ни один из членов команды не имел в руках оружия. И что самое интересное, прибывшие в Мукден задержанные японцы преподнесли в подарок несколько мушкетов и мечей.

Изучая записи «Путешествия по Татарии», «Записки о территориях бывшего государства Силла» и показания вернувшейся половины моряков в Японию, прослеживаются явные противоречия в данных. По всей видимости, эти три судна вышли в море без Сюин и направлялись не с целью предпринимательской деятельности, как они заявляли, а в район низовья реки Суйфэньхэ в погоне за «длинным рублем». По японским законам все капитаны судов должны были получать государственные грамоты Сюин, чтобы их судна не обвиняли в контрабандной деятельности. Лицензированные корабли назывались сюинсэн и активно торговали в разных регионах Юго-Восточной Азии.

Поэтому, можно предположить, что у них не было достаточного количества товаров для торговли, а оружие и припасы находились только в необходимом количестве для проживания и обмена с местным населением этого района.

Если японские суда действительно прибыли в залив Посьета для скупки женьшеня в 1644 году, то нет ничего удивительного в предположении, что и до этого японцы поступали так же. Если такая торговля женьшенем с местным населением шла давно, то можно предположить наличие достаточного количества японских монет в обращении у аборигенов Приморского края. Так как с середины 17-го века, территория Приморского края плохо контролировалась маньчжурской династией, то и исторических записей происходящего на этих землях мы имеем очень мало. В конце концов, Нурхаци и Абахай пытались взять под контроль этот район, но последний полководец Варка ограничился только грабежом местного населения и сбором рекрутов для армии, после чего отвел войска.

Во время периода закрытости в Японии, торговля женьшенем продолжилась, но уже на уровне контрабанды. В этот момент династия Цин была занята более серьезными проблемами, такими как подавление бунта «Трех вассалов» (У Сань-гуй, Гэн Цзин-чжун и Шан Кэ-си) и экс пансионным давлением России. В результате большой участок территории от Раздольной до прибрежных границ практически не контролировался, что давало японским контрабандистам волю, граничащую с отсутствием страха наказания.

Итак, какие мы можем сделать выводы и предположения. В то время, когда происходит смена правящих династий в Китае с монгольской на маньчжурскую, династия Цин практически не контролирует территорию Приморского края. Это обстоятельство открывает большие возможности японским морякам в меновой торговле с населением. Одна из групп контрабандистов высаживается в Сучэнгоу (район современной Находки), образуя торговую колонию Ниппон-мати. Такие колонии были достаточно распространены в Юго-Восточной Азии, например, в Корее, Китае и даже в Таиланде. В дальнейшем влияние японцев доходит до Муданьцзяна, что и вызвало конфликт с цинским военачальником Варка. В виду того, что японцы традиционно использовали свое летоисчисление Канъэй и монеты Канъэй при торговле, то местное население стало называть предводителя японской группы Куаньюн-ваном. После того как Варка нанес им сокрушительный погром, а оставшиеся японцы бежали на лодках в море, местное население породило легенду о Куаньюне. В дальнейшем легенду связали с более давними временами из-за наличия могильного памятника Чжун Ваньяна (Эссыкуя) под Уссурийском. Тем самым, легенда не только углубилась во времени, но и растянулась географически.

Наша теория основана не на пустых предположениях и интерпретации документов, а на реальных археологических фактах. В 1860 году русский исследователь Пржевальский изучал район современного Приморского края и обнаружил на берегу Японского моря ряд деревянных каркасов, которые могли служить для хранения продуктов. Подобные находки были найдены в районе Хуньчуня и до Нингуты, и не изготавливались местным населением. Так как Россия появилась гораздо позже на этих землях, то принадлежность контейнеров японцам очевидна. Они не упоминаются в исторических документах о Японо-Китайской торговле, поскольку использовались контрабандистами. Причем сами японские контрабандисты не проникали глубоко на материк, а использовали местных жителей как посредников в торговле с китайскими бизнесменами…»


Продолжение следует...

[cool]

3. Залив Д’Анвиля


Итак, что мы можем вынести с работы Ванчонши «Переосмысление легенды Куаньюн-ван»? Прежде всего, то, что влияние японского фактора в нашей Приморской истории не осмысленно должным образом.

По факту, мы знаем, что в археологических слоях встречаются японские монеты Канъэй, появление которых наши ученные объясняют мифическим «проникновением». А ведь наличие монет является показателем торговых отношений с японскими контрабандистами. Деньги, не секрет – это мера. Зная, понимая «меру» мы можем больше узнать о людях, их благосостоянии, отношении с окружающим миром и т.д. А доказательство наличия хотя бы одной колонии Ниппон-мати способно серьезно перевернуть историю Приморского края.

Так была ли колония?

На мой взгляд, Ванчонши пытается натянуть свое исследование на сегодняшнюю топонимику, что в принципе делать не надо. Как я покажу позже, Сучан мог существовать где угодно и даже не в Приморском крае. Пытаясь увязать легенду «О Куань-юне» только с историческим прошлым Приморского края, Ванчонши начинает противоречить им же приведенным данным.

Например, из «Переосмысление легенды Куаньюн-ван» мы знаем, что японцы постоянно крутились в районе Посьета. Нет никаких оснований считать, что их интересовал Партизанск иначе база по скупке женьшеня там бы и была. Чем же так привлекал их район Пасьета?

Нужно отметить, что в устье реки Цукановки расположено Краскинское городище, служившее во времена государства Бохай портом Яньчжоу, связанным с Восточной столицей Лунъюань (южнее города Нинъань). После гибели государства Бохай наши ученые поставили крест на этом городе, посчитав, что он пришел в запустение. Но как мне стало известно из китайских источников, этот порт упоминается в эпоху Юаньской (монгольской) династии (1280―1367 гг.). В этом районе существовала крепость известная из летописей под названием Юнминчэн игравшей роль восточной точки империи в почтовых отношениях с Японией и другими народами. Крепость связывала почтовая дорога с современным городом Цзилинь (городище Ваньцзиньтагучэн), вдоль которой располагалось 18 станций.

Как описано в работе Ванчонши этот порт так же остается популярным и при маньчжурской династии Цин. Сперва здесь хозяйничают японские контрабандисты, а затем территория уходит под контроль маньчжурскому генералу Варка Ваньянь.

Дело в том, что генералу Варка, как и положено, был выделен «дворянский надел». Область Варка включала в себя: бассейн реки Туманная, а так же земли восточнее реки Уссури вплоть до морского побережья. Включались все прибрежные острова Приморского края. Со стороны современного Китая его земли доходили до реки Мулинхэ. Дата рождения Варка не известна, но дожил он до 1673 года.

В 1636 году Варка Ваньянь получив область, занялся ее освобождением от «нежелательных элементов», совершив поход аж до озера Ханка. О чем собственно и написал на стеле: «Куаньюн 13 год совершил поход к Северному озеру 3000…».

Памятник Чжун Ваньяна (Эссыкуя), принадлежность к которому в те времена уже не помнили, Варка использует для своих нужд. Т.е., Варка знал о японцах, поэтому и обращается на международном, на тот момент языке (китайском) к ним и использует японскую систему летоисчисления. Судя по всему, если японцы и делали колонию Ниппон-мати, то была она в районе Уссурийска, а порт для сообщения с родиной находился в районе Пасьета.

Погром колонии немного отрезвил японцев, и они продолжают меновую торговлю с местным населением только в порту Юнминчэн в районе реки Цукановки. Там-то их и поймали люди Варка в 1644 году.

Первый европейский корабль, зашедший в залив Пасьета, был экипаж французского корвета «Каприз» в 1852 году. Они дали ему название «Д’Анвиль», по имени Жана Д’Анвиля — крупнейшего французского картографа XVIII века. В 1854 году в залив зашел фрегат «Паллада», а в 1859 году Н.Н. Муравьев, увидев залив Посьета, назвал его «...одной из лучших гаваней в свете». Так в апреле 1860 года был основан порт Посьет.

Что мы имеем? Получается, что принадлежность могилы именно Эссыкуя никому в те годы не известно, а значит доказать или опровергнуть влияние на легенду не возможно. Взаимоотношения Варка с японскими контрабандистами были жесткие и их предводитель, если и существовал, то мы так же не можем подтвердить или опровергнуть его влияние на легенду. Тем более я сомневаюсь, что среди японцев был дядя, принадлежавший к правящей в Китае династии.

Получается, что легенда возникла из неизвестных?

Так не бывает. Всякая легенда состоит из трех основных пластов:
1. Исторические персонажи определенной эпохи;
2. Литературные образы, призванные закрыть бреши в недостатке фактов;
3. Адаптационные наслоения поздних лет.

Искать противостояние между наследным принцем и его дядей просто бесполезно, поскольку в любой эпохе мы найдем нужный сюжет. Поэтому я задался вопросом – чем должна отличаться эпоха, в которой появилась легенда «О Куань-юне»?

Прежде всего, уровень развития общества определяется положением в нем женщин. Это своего рода индикатор, позволяющий найти истоки легенды. Обратите внимание, в легенде большая роль уделена двум сестрам, которые принимают активную роль в жизни государства и даже осмеливаются вести за собой войска. Возможно ли такое положение женщины в японской колонии пиратов (кроме фильма «Пираты Карибского моря»)? Нет.
Созрело ли общество времен Эссыкуя до этого? Нет.

Именно поэтому я начал поиски с женщин…



Продолжение следует...

[cool]

4. Куань-юн


Но сначала я хочу поделиться с вами своим переводом легенды «О Куань-юне» известной в Китае как «Легенда о Белой лошади». Да, вот так, оказывается эта легенда не только достояние наших аборигенов.
Итак.

Хуньчуньская «Легенда о Белой лошади».

«Между Россией и Китаем в районе Хуньчуня граница проходит по горе называемой Ляньчэншань. Русские называют эту гору «Барабаш», от нее на северо-западе расположены древние города. По легенде в эти горы бежал удельный князь Куаньюн. Князь жил в городе Сучэн (иероглифы «трава»+ «крепость»), так же называемый Сучан (иероглифы «трава»+ «цветущий»), поэтому его называли Сучан-ван. У Куаньюна был племянник Цзиньятайцзы (Второй Золотой наследный принц) живший в Нанкине и женившийся на Люйлонюй (Девушка в зеленом одеянии), младшей сестре Хунлонюй (Девушка в красном одеянии).

Однажды Цзиньятайцзы запрягая белую лошадь, намерился отправиться к своему дяде Куаньюну вместе со своей женой Люйлонюй. Куаньюн, увидев жену Цзиньятайцзы, невероятно красивую подобно цветку, вознамерился убить племянника, что бы завладеть Люйлонюй.

Уличив момент, когда племянник уснул, Куаньюн убил его, а его жену связал и похитил. Тогда-то Люйлонюй твердо вознамерилась отомстить Куаньюну за своего мужа. Она начала искать удобный момент, что бы известить свою старшую сестру Хунлонюй о событиях. И удача улыбнулась.
В тот день, когда Кауньюн покинул город, она написала записку сестре и, привязав ее к хвосту белой лошади Цзиньятайцзы, отправила лошадь обратно в Нанкин, сказав на ухо ей: «Белая лошадь, твой хозяин убит, скачи что есть силы домой с моей весточкой». Белая лошадь помчалась во весь опор и уже вскоре была в столице.

Хунлонюй очень испугалась, увидев лошадь одну без хозяина. Белая лошадь била об землю копытом и сильно махала хвостом, что побудило Хунлонюй тщательно осмотреть ее. Так она нашла письмо от сестры и тут же выслала войско против Куаньюна.

После великой битвы Люйлонюй была спасена. Куаньюн трусливо переодевшись простым солдатом, бежал с поля боя, а Хунлонюй решив, что он погиб, вернулась с победой в Нанкин вместе с сестрой. Куаньюн бежал с остатками армии на юг к побережью моря, в страхе за месть Хунлонюй, воздвиг на вершине горы Ляньчэншань крепость в виде каменных ступеней…»

Действительно, китайцы называют гору Барабаш «12 горных пиков соединяющихся на подобии древней крепости», т.е. Ляньчэншань. Это место достаточно популярно у любителей экотуризма. Имеется много описаний горы, указывающих на то, что Ляньчэншань известно достаточно давно. На вершине горы находятся много камней с надписями разных эпох.

Как видно из хуньчуньской легенды, крепость Сучан идентифицируется местными жителями как городище Баляньчэн, расположенное в 6 километрах от Хуньчуня. В период с 785 до 794 гг. город был столицей государства Бохай. Затем император Да Циньмао перенес столицу в Лунцюаньфу под современным Нинъанем. При этом на протяжении всей бохайской истории город был вторым по величине в государстве. Окончательный закат города произошел после 926 года, когда кидани разгромили его...


Продолжение следует...

[cool]

5. «Cherchez la femme»


Но вернемся к поискам женщин.

Изучая поверья маньчжур, я обратил внимание на очень интересную традицию. Оказывается, маньчжуры раз в году покрывают священные деревья красными и другими лоскутами, называя праздник «Молитва священному дереву», где само дерево представляется как «Старуха с сетью». Такая традиция известна и у монгол, и у тунгусо-маньчжур, но именно в Северном Китае лоскутки вяжут в память о двух девушках: Красной и Зеленой.

Когда я задался вопросом об истоках этой традиции, то обнаружил, что восходит она к третьему императору государства Бохай, при котором, по легендам, жили две сестры Люйлонюй (Девушка в зеленом одеянии) и Хунлонюй (Девушка в красном одеянии).
Третий император у бохайцев был упомянутый уже мной Да Циньмао.Внутри государства он носил длинный и почетный титул «Развивший широко престол», «Любящий сыновей», «Великий государь с возложенным мудрецами Золотым колесом» (у буддистов символ верховной власти).

Так как Да Циньмао не иначе как держатель Золотого колеса, то наследник при живом императоре, лишь под держатель такого счастья. Отсюда и легендарное название у наследника – «Второй Золотой». Настоящее имя у него Да Хунлинь.

Был у наследника, как и положено дядька по имени Да Юань-и.

В 737 году наследный принц Да Хунлинь неожиданно скончался. Как отмечают некоторые источники, судя по всему, это было убийство. И сделал это его дядька, не желавший мириться с изменением порядка престолонаследия, когда трон передавался от старшего брата к младшему. Доказать, факт причастности дяди к смерти наследника тогда не удалось, но все же он пал в немилость и вынужден был скрываться до смерти Да Циньмао на каком-то «Цветущем островке». После смерти императора, он вновь вернулся в большую политику.

Считается, что убийство наследного принца Да Хунлиня произошло с участием Танского императора Ли Лунцзи, который в этот период пытался одолеть Бохай. В этот трагичный момент он правил под девизом Куаньюн.

Давайте внимательнее посмотрим на эту эпоху в династиях Тан и Бохай.

Танский император Ли Лунцзи, храмовое имя которого Сюань-цзун, был большим поклонником живописи и поэзии, знатоком музыки. Сам искусно музицировал и сочинял стихи. Вообще, даже сами указы писались в стихотворной форме. Ли Лунцзи является основателем китайского театра, бумажных денег. В конце концов, устав от государевых дел, полностью погрузился в искусство и поисками невиданной красавицы, способной «одним взглядом покорить страну». И он ее нашел. Имя новой наложницы - Ян Юйхуань, более известной как Ян-гуйфэй. Ее литературный образ в поэме «Вечная печаль» становится классикой китайской литературы, вдохновившей ряд других произведений. Ян-гуйфэй причисляют к списку «Четырех красавиц древнего Китая». Проникает ее литературный образ и в Японию.

В конечном счете, во время восстания Ань Лушаня император Ли Лунцзи убивает ее в 756 году. Ее могила расположена на станции Мавэй («Скала Лошадь») под Синпинь.

Хочу немного остановиться на генерале Ань Лушане, организовавшего восстание против своего императора Ли Лунцзи. Совершенно точно известно о его любовной связи с Ян-гуйфэй и тех, «ролевых игрищах» которыми они друг друга развлекали. Однажды он нарядился в подгузники и был прилюдно «усыновлён» Ян-гуйфэй.

Интересным является тот факт, что после подавления восстания император Ли Лунцзи отправился на поиски тела Ян-гуйфэй, но не обнаружил его. Это породило ряд легенд о чудесном спасении, а японцы утверждают, что она сбежала в их страну.

Так или иначе, но могила представляет собой кирпичный сферический курган зеленоватого оттенка на белой глиняной подушке. Именно эта глина используется китайскими красавицами как магическое средство «порошок Гуйфэй» для придания коже белизны и удаления родинок. Влияние Ян-гуйфэй на искусство не ослабевает и по сегодняшний день. В среднем раз в четыре года в Китае выходит художественный фильм, посещённый этой красавице.


Что происходит в это время в государстве Бохай.
При императоре Да Циньмао страна достигла пика своего могущества и культуры. Налаживаются торговые связи с соседними государствами и Японией. Поэзия, литература, музыка достигают не меньшего уровня, чем в Танском Китае, становясь восхищением и образцом для соседних народов.

При нем начинается активная экспансия Ляодунского полуострова. Существует ряд легенд о военных походах наследного принца Да Хунлиня на реку Ляохэ. И результатом походов стало его возвышение, что вызвало недовольство его братьев.
Как раз на реке Ляо я хочу остановиться. Она имеет два основных истока, один из которых Дунляо-хэ (Восточная Ляо). Ранее известна как Наньсушуй. А во времена государства Бохай называлась Хэрсу-хэ, что означает «Трава, растущая в бассейне для выпаривания соли».

Недалеко от города Сыпин находилась корейская крепость, впоследствии переименованное в Хэр-Сучэнь. В хронике «Всеобщее зерцало, управлению помогающее» написано под 667 годом: «Гао Кан доходит до гор Цзиньшань, где совместно с генералом Сюэ Жэньгуй дали сражение войску Когурё и захватили Наньсу, Мудэ, Зеленый утес и еще три крепости».

Цзиньшань – это современный городской уезд Шуанляо, где на горе Да-халаба-шань и располагалась крепость Наньсу, известная так же как Хэр-Сучэнь.

Другие названия и транскрипции: Нань-Сучэн (Южная Сучэн), станция Хэр-Су, Хэйэр-Су (Черная Су), Кэр-Су или просто Сучэн. Теперь крепость находится на дне водохранилища Эрлунгшань построенного японцами.

Именно ее и брал, незадолго до гибели, наследный принц Да Хунлинь, известный из легенды «О Куань-юне» как Цзиньятайцзы.
В 927 году кидани завладели крепостью Сучэн, выгнав из нее бохайцев.

К сожалению, найти достоверную информацию о жене Да Хунлиня мне не удалось. Так как братья были не в восторге от возвышения Да Хунлиня и дядя оказался кровопийца, то возмутителем подозрений на дядю, судя по всему, была жена принца. Поэтому, вероятно, дорвавшись до власти, дядя Да Юань-и постарался вымарать из истории упоминания о ней и ее сестре.

И вот тут, из-за недостатка информации о женщинах вступает второй, уже литературный пласт при формировании легенды…



Продолжение следует...

[cool]

6. Хунлонюй

Примерно, через полвека после описываемых событий при дворе китайской династии Тан работал поэт по имени Чжан Цзи.
Именно его труду принадлежит поэма о загадочной бохайской красавице Хунлонюй, жившей на озере Цзинбо («Зеркальное озеро») недалеко от столицы Лунцюаньфу под современным Нинъанем, ставшей таковой при упоминаемом уже, императоре Да Циньмао.

Итак, мой перевод легенды «О Хунлонюй»

«В давние времена, в стране Бохай жила прекрасная девушка из семьи рыбака на озере Цзинбо. Дикий лебедь увидел ее и подарил свои перья. Дикий гусь увидел ее и подарил ей свой пух. Тогда она, взяв пух и перья, сделала себе платье, окрасив его цветами красного цвета. Тогда то люди и прозвали ее Хунлонюй, что означает «Девушка в красном одеянии».

В это время король страны Бохай решил жениться и приказал изготовить свадебный подарок в виде бронзового зеркала, на котором нужно изобразить самую красивую девушку на свете, которая и будет его суженной.

Государь отправил на поиски красавицы старого даосского праведника. Тем не менее, праведник, обойдя все области империи, не смог найти достойной красавицы. И вот, уже возвращаясь в столицу, он увидел на озере Цзинбо лодку, в которой сидела исключительной красоты девушка в красном одеянии.

Он тут же достал зеркало и начал делать гравировку красавицы на нем. Даосский Праведник на 100% уверенный в исключительной красоте девушки, тут же заявил Хунлонюй цель своего приезда. На это, девушка сказала улыбнувшись: «Я дала обет, что выйду замуж только за того, кто даст мне правильный ответ на вопрос «Что самое ценное в нашем мире?»»

Праведник, задумавшись над ее вопросом, не заметил, как на озере поднялась большая волна и, выбив у него из рук зеркало, утащило его на глубину. И в этот момент озеро стихло. Праведник тут же поспешил обратно к своему королю. Тогда король, собрав всех своих мудрейших чиновников, лично отправился свататься к Хунлонюй.

Когда девушка задала ему вопрос: «Что самое ценное в нашем мире?», король, посовещавшись с чиновниками, ответил: «Власть над правом, вот что является самым ценным в мире».

Тогда девушка ответила: «Ваши подданные растят хлеба и строят дома не потому, что вы им на это дали право, а чтобы не умереть с голоду и не замерзнуть зимой».

Королю и всей его свите не нашлось, что ответить и они ушли. А Хунлонюй так и осталась в своей лодочке на озере Цзинбо. Со временем, не дождавшись жениха, способного ответить на ее вопрос, он сняла свое красное платье и, положив на камни ушла. А платье превратилось в нескончаемый водопад…»

Примерно десять лет назад китайские власти сделали на озере красивый парк, названый «Парк культуры Хунлонюй», где выставлены скульптуры Хунлонюй, короля и его свиты. Есть и большое зеркало, правда из камня.

Интересно то, что поэт Чжан Цзи черпал образ не с бохайских красавиц, живших ближе к его времени, а с одной из «Четырех красавиц древнего Китая» Чжао Фейян (Чжао «порхающая ласточка»), ставшей ханьской императрицей Сяочэн/

Именно Чжао Фейян часто вспоминается в связке с Ян-гуйфэй, противопоставляя стройность первой против пышности второй.
Дорвавшись до власти, Чжао Фейян построила шикарный дворец в ярко-красных тонах. Поэтому ее цветом считается красный. Была у нее и сестра. Дружили они своеобразно. Когда все спокойно – грызлись, но перед лицом… Нет, не опасности, а денег, они резко забывали об обидах и гребли, гребли, гребли…

Говорят, что оказавшись в гареме императора, они убивали сыновей других наложниц, дабы самим родить ему наследника.

Итак, давайте подытожим информацию по легенде «О Куань-юне» на основе трех пластов, упоминаемых мной:

1. Исторические персонажи: наследный принц при 3-м императоре государства Бохай Да Хунлинь. Его дядя Да Юань-и. Имена жены и сестры Да Хуньлиня – не известны. Место действия: Нань-Сучэн на берегу реки Дунляо-хэ под современным городом Сыпинь.

2. Литературные образы, компенсирующие недостаток фактов: Ян-гуйфэй (Люйлонюй) и Чжао Фейян (Хунлонюй). Дядя соединил образ танского императора Ли Лунцзи, правящего на том момент по девизом Куаньюн. Место действия смещается к первой столице Бохай Баляньчэ (Хуньчунь), как противопоставление новой столице под Ниньанем.

3. Адаптационные наслоения поздних лет. Место действия смещается к первой столице Бохай Баляньчэ (Хуньчунь), как противопоставление новой столице под Ниньанем. Далее, перенос легенды на территорию Приморского края местными аборигенами и приспособление ее под имеющиеся, созвучные топонимы.

Как могла строиться легенда «О Куань-юне» по временной шкале.

Сперва имелся исторический факт убийства наследного принца Да Хулиня, названного впоследствии легендарным именем Цзиньятайцзы. Убийство совершил в 737 году его дядя Да Юань-и с участием танского императора (не лично, конечно) Ли Лунцзи правящего под девизом Куаньюн. Событие произошло в Нань-Сучэне. Впоследствии на дядю легло подозрение в убийстве, так и не доказанное. Но он все равно покинул Бохай «в виду утраты доверия» и прибывал на «Цветущем острове» до 793 года. После смерти императора Да Циньмао вернулся в большую политику и бился за престол.

На основании этих событий формируется первая часть легенды, когда Да Хуньлинь становится легендарным Цзиньятайцзы, а его дядя Да Юань-и обедняется с образом Ли Лунцзи, становясь Куаньюном. События происходят уже в легендарном Сучэне, после которых легендарный Куаньюн бежит от преследователей (в то числе и на остров).

Далее, в 752 году Ян-гуйфэй достигает своего пика влияния на императора Ли Лунцзи и ставит первым министром Китая своего двоюродного брата Ян Гочжун. В 756 году под давлением восставшего генерала Ань Лушаня (а по совместительству, любовника Ян-гуйфэй) царский двор бежит из столицы. Во время перехода военачальники настояли на казни Ян Гочжун. А затем на станции Мавэй («Скала Лошадь») была убита и сама Ян-гуйфэй. По народной молве она спаслась.

Формируется вторая (сначала не зависимая) часть легенды, когда происходит восстание Ань Лушаня и уже легендарный Куаньюн убивает двоюродного брата Ян-гуйфэй, а она пишет письмо своему любовнику Ань Лушаню и тот проворачивает авантюру ее спасения с имитацией ее смерти под Лошадиной скалой. Вполне возможно, вариант бохайской легенды мог содержать бегство Ян-гуйфэй в Бохай, ведь японцы до этого же додумались.

Далее, примерно в 780-х годах китайский поэт по имени Чжан Цзи пишет поэму о загадочной бохайской красавице Хунлонюй на основе образа императрицы Чжао Фейян (символ которой был Красный дворец). Поэма подхватывается в Бохай, как противопоставление своей общепризнанной красавицы в государстве против ее китайских «партнерш». Образ Хунлонюй обрастает легендами.

В 783 году май был очень холодный и как пишут европейские источники: «шел снег и птицы замерзали на лету, падая на землю…». Природный катаклизм лег в основу некоторых пересказов легенды, где замерзает среди лета озеро или река.

После смерти бохайского императора Да Циньмао в 793 году в государстве Бохай начинается битва за престол среди его родни. Выбирают известного нам дядю - Да Юань-и. И это нравится не всем. Начинают ходить слухи, легенды о его непристойном поведении и причастности к смерти наследного принца.

Через какое-то время происходит соединение рассказов о Ян-гуйфэй, Цзиньятайцзы, Куаньюна и Хунлонюй. Брат Ян-гуйфэй по имени Ян Гочжун объединяется с образом уже существовавшего Цзиньятайцзы, становясь ее мужем. Образ Ань Лушаня заменяется на Хунлонюй, т.к. по легенде Ян-гуйфэй не должна быть банальной «уличной девкой». Скала Мавэй превращается в Белую лошадь.

Естественно у Хунлонюй (Девушке в красном одеянии) известной как императрица Чжао Фейян была сестра, которой по легенде становится Ян-гуйфэй в образе Луйлонюй (Девушкой в зеленом одеянии).

Могут быть и другие варианты формирования легенды по указанной временной шкале, но фактом является то, что на реальных персонажей наложились реальные литературные произведения в их пересказах. Опираясь на классическую китайскую литературу, легенда не только смогла, сохранится сквозь века, но и интегрироваться в культурную жизнь народов.



Продолжение следует...

[cool]

7. Сучан


Ну а как же наш Сучан?

В первой части «Спроси у пыли» я предлагал взглянуть на карту Д’Анвиля под необычным углом, исходя из позиции «Восьми крупных рек» берущих начала с главных транспортных перевалов в Приморском крае. Эти перевалы мы до сих пор используем, построив дороги.

И вот, что у меня получилось:
Между рекой Суйфун (Раздольная) и объектом Houlan Hata расположено восемь рек.
Я обратил внимание на то, что от залива Петра Великого, куда впадает Раздольная, до бухты Тадуши (теперь, Зеркальная) в Японское море впадают восемь крупных рек.

Решив, что такое совпадение не случайно, я разнес названия рек с карты Д’Анвиля по этим крупным рекам Приморского края.

Вот, что получилось:
1. Майхэ (Артемовка), по карте Foulguiaha (Фурцзяха)
2. Цимухэ (Шкотовка), т.е. Sira (Сира/Сила)
3. Сучан (Партизанская), т.е. Falin (Фалинь)
4. Судзухэ (Киевка), т.е. Siran (Сирань/Силинь/Силинь)
5. Таухе (Черная), т.е. Tourho (Турхо)
6. Пхусунь (Маргаритовка), т.е. Oujimi (Уцзими)
7. Вай-Фудин (Аввакумовка), т.е. Yaran (Ярань/Ялань)
8. Тадуши (Зеркальная), соответственно Hilo (Хило)

Рассуждая над полученным результатом, я обратил внимание на реку Киевка, которая имела в 19-м веке китайское название Судзухэ. Соловьев предлагал такой перевод:
«Судзухе, Судзухэ (Киевка) – река в Лазовском районе Приморского края. Название китайское, образовано компонентами: су – дикое просо; цзы – плод, зерно; хэ – река. Суцзыхэ – Река дикого проса»

Правда мне не совсем понятно, почему Соловьев считает именно это просо диким, ведь Суцзы не что иное, как вид Panicum miliaceum (просо посевное). Ну, не важно. Главное то, что в какой-то момент до меня дошло – а может быть, часть китайских топонимов являются прямым смысловым переводом древних бохайских топонимов?

Напомню, что этноним «сумо» - состоит из двух бохайских компонентов: су – просо (цвет воды) или молочно-белый; мо – большая вода. Сумо – бохайцы называли реку Сунгари.

Может быть, действительно исторически река Сучан была Киевка в значении «Цвет просо», т.е. «Молочно-белая»? От сюда и ее название на карте Д’Анвиля «Siran» от японского «белая» или корейского «Sirap» в этом же значении. Правда в современном японском языке «белый» - «сиро», «сирой», но есть свидетельства, что в эпоху Когурё произношение могло быть близкое к «сиран», от корейского «сирап».

Есть мнение, что Д’Анвиля при составлении карты «Тартарии» использовал японские карты.

Получается, что китайцы, маньчжуры, корейцы не особо много, что придумывали при освоении Приморского края, а идентифицировали объекты, используя свои карты. У кого то были карты со смысловым переводом топонимов, у кого то их транскрипция. Неизбежны и ошибки. Так транскрипцию бохайского топонима «Сучан» и его китайский перевод «Судзыхэ» (Судзухэ) посчитали разными реками. Может быть, и просто произошла ошибка в идентификации.

Так или иначе, но сегодня у нас две реки Сучан: одна в транскрипции «сучан» с бохайского названия река «Просового цвета» (Партизанская), а другая в смысловом переводе на китайский Судзы-хэ (Киевка)

Если предположить, что произошел сбой, сдвиг на одну реку по карте Д’Анвиля, то и другие топонимы можно посмотреть с «японской колокольни».

Так, Майхэ – по Арсеньеву «Пшеничная» река, т.е. река «Желтого цвета». На современном японском «желтый цвет» - «кииро», что близко к названию Sira (Сира/Сила)


Цимухе, по Арсеньеву «Сплавная» река. Имеется в виду сплав леса. На современном японском «сплав» - «фу», а «лес» - «рин», что близко к Falin (Фалинь).

Соответственно река Сучан, как мы выяснили – это транскрипция, а Судзухэ это правильное положение Сучана, т.е. река Киевка в значении «Просового цвета» река. По карте Д’Анвиля имеет название Siran (Сирань/Силинь/Силинь).

Реку Таухэ переводят с китайского как «Дахэ – Большая река», по-японски «Тайрё», что близко к названию с карты Tourho (Турхо).
И так далее.

Учитывая, что сравнения я привел с учетом произношения современного японского языка, а не старого, а так же учитывая возможные отклонения в транскрипции, то можно говорить о правильности предлагаемой мной версии.



КОНЕЦ
С уважением,
cool